Сшивают дожди одеяло из пёстрых лоскутьев листвы

Не плачься, что ранняя осень
красотке за сорок сродни,
а яблоки, падая оземь,
считают не годы, а дни.

Поверишь - останется вечно
что близко и дорого мне,
негаснущим пламенем свечки
берёзовый листик во тьме.

Осины в парчу разоделись,
проводят сентябрь за порог,
а клёны, наверно, за ересь
сгорают в кострах у дорог.

Сшивают дожди одеяло
из пёстрых лоскутьев листвы...
и нам остаётся немало -
судьбы паутинку плести.

А клёнам в жёлтые ладони дожди бросают серебро

Душе неймётся - вот и гонит
в ненастье взяться за перо,
а клёнам в жёлтые ладони
дожди бросают серебро.

И хочешь ласкового взгляда,
и слова нежного с утра,
багряный парус листопада
порвали шалые ветра.

Всего одна твоя улыбка -
и станет розовым восток,
и золотой плеснётся рыбкой
в пруду берёзовый листок.

Ветле с покатыми плечами
помашет уточка крылом...
какая осень без печали,
без сожалений о былом.

И прощальным твоим поцелуем отпылает осиновый лист

Облетают кленовые ветки,
и к судьбе примеряемся мы,
и опавшие листья виньеткой
на заглавной странице зимы.

Вспоминается в сумрачный вечер,
как я знойное лето ругал,
а берёз обнажённые плечи
ещё помнят красивый загар.

Не горюй - и душевные раны,
и рябиновой кисти ожог
поутру, с пробуждением ранним,
забинтует пушистый снежок.

Уходящий в эпоху былую,
по-особому, видно, речист...
и прощальным твоим поцелуем
отпылает осиновый лист.

Валерий Мазманян

Сотрёт каракули теней под утро белая пороша

Года войдут тихонько в сны,
недели пролетят аллюром,
из рамок окон до весны
не снимешь зимние гравюры.

И знает сгорбленный фонарь,
что в сумраке душе противно,
и выкормыш зимы - февраль
загонит в душные квартиры.

К чужим привяжешься сильней -
с чужими легче быть хорошим,
сотрёт каракули теней
под утро белая пороша.

Вздохнёшь, что нет былой любви,
смолчу - нельзя всё мерить прошлым...
запомнят в стужу воробьи -
спасёшься, подбирая крошки.

Допоздна в метель не спится

На дома, на тополь голый
снегопад обрушил небо,
воробьи и сизый голубь
не дождались крошек хлеба.

За судьбой не доглядели,
допоздна в метель не спится,
за петлёй петля - недели
на твои ложатся спицы.

Никого с тобой не судим,
что в душе печали кокон,
и берёза с белой грудью
зазвенит серьгой у  окон.

И ручья подхватят голос
поутру хоры капели...
и простишь за белый волос,
и за то, что не допели.

Валерий Мазманян

Болтливый ручеёк уносит

Воспоминания - минуты,
а сколько было на пути,
чем ближе подойдёшь к кому-то,
тем дальше хочется уйти.

Косынкой облако повяжет
берёза на худой груди,
становимся с годами глаже,
ушли чужие - не суди.

С утра воркует голубь сизый,
что надо помнить - прячем в сны,
капели слушаем репризы -
бессмертна музыка весны.

Зима, метели, память вёсен
сложились в суетливый век...
болтливый ручеёк уносит
и палый лист, и талый снег.

Аллея ниточками веток сошьёт лоскутья синевы

Уже не редкость день погожий,
последний снег к кусту приник,
и блеском золота тревожит
грача скользящий солнца блик.

Пожухлый лист с порывом ветра
прильнёт к груди сырой травы,
аллея ниточками веток
сошьёт лоскутья синевы.

Приветливей, светлее лица,
и легче груз прожитых лет,
и мнит себя свободной птицей
пустой разорванный пакет.

Морщинки - только сухость кожи,
и ты зеркал не слушай ложь...
и пусть вчера и завтра схожи,
весной чудес от жизни ждёшь.

Налепит ветер белых птиц

Ветла проводит битый лёд,
клин журавлиный встретим мы,
и белой бабочкой вспорхнёт
с весенних трав душа зимы.

Костистый тополь на плечах
поднимет солнышко в зенит,
и в такт мелодии ручья
ольха серёжкой зазвенит.

В дремоте чуткой тихий лес,
февраль - не время птичьих гнёзд,
но обещание чудес
таит молчание берёз.

И пусть сегодня нелегко
заполнить пустоту страниц...
для нас с тобой из облаков
налепит ветер белых птиц.

Берёза серебряный волос украсит алмазной звездой

Морозно, ломается голос,
снежинка растает слезой,
берёза серебряный волос
украсит алмазной звездой.

Пока отношения шатки,
былое с добром отпусти,
большие пушистые шапки
надели худые кусты.

Не всё перепишешь с начала,
но можно начать и с конца,
и сердце недаром стучало -
сойдутся следы у крыльца.

У дома сугробов отара -
метели пригнали, ушли...
и облачком белого пара
плохое слетает с души.

Валерий Мазманян

И летящий от тополя пух мотыльками садится на куст

Рядом с облаком голубь парит
ни домашний, ни дикий - ничей,
а в распущенных косах ракит
золотые заколки лучей.

Мы уже различаем на слух
проскользнувшую в голосе грусть,
и летящий от тополя пух
мотыльками садится на куст.

Ни тебе и ни мне в этот день
никакой не вернуться тропой,
где упавшую в обморок тень
окружили ромашки толпой.

Расставание - смена времён,
из былого уже говорю...
у окна зацветает пион,
собирающий в сгусток зарю.

На смятом облачном листе сизарь начертит круг

Стряхнула вишня с рукава
соцветий лепестки,
и одуванчик тосковал,
что белые виски.

И были смех, и вздор речей,
и весь июнь копил
цвета коротеньких ночей
сиреневый люпин.

Но оказался я из тех -
ни близкий и ни друг,
на смятом облачном листе
сизарь начертит круг.

За нелюбовь не жди суда,
прости - пишу клише...
вечерней грустью навсегда
останешься в душе.

Жасмин туманом плыл у окон

Июньский вечер звуки прятал,
где в сумрак погружались дали,
и облака бумагой смятой
в закатном пламени сгорали.

Берёзы белые колени
прикрыли тени кружевами,
что этот день отдали лени
забыли, не переживали.

Жасмин туманом плыл у окон,
лилось вино и лились речи...
и грусти нераскрытый кокон
до осени припрятал вечер.

Белит тополиный пух одуванчиков виски

Цвет черёмухи снежком
предвещает холода,
ива молится тишком
у заросшего пруда.

Ливень нанесёт мазок,
зачернит во двор окно,
липа золотой песок
сыплет лужицам на дно.

Обострённый ловит слух
сколько в голосе тоски,
белит тополиный пух
одуванчиков виски.

Сдюжил дождь сирени куст,
мы - житейскую грозу...
вместе с ивой помолюсь
на вечернюю звезду.

И поклоны бьёт синица, отпуская всем грехи

Отцветает куст сирени,
одуванчик белый сник,
в кружевных накидках тени
прогоняют солнца блик.

На берёзах пеной мыльной
кучевые облака,
у стрекоз в зеркальных крыльях
отражается река.

Ветерку с утра не спится,
сарафан измял ольхи,
и поклоны бьёт синица,
отпуская всем грехи.

И слова - такая малость,
а волнение в крови...
сизари у ног собрались
и воркуют о любви.

Ронял шиповник в травы по капельке закат

Недолго дождик капал,
вздыхала зря река,
сосна мохнатой лапой
прогнала облака.

В дремоту впали тени,
ветра сморила лень,
и в облачке сирени
пропал гудящий шмель.

Будила чайка криком
грозу и спящий гром,
хотелось о великом,
а слово - о земном.

Века меняют нравы,
но не разлук обряд...
ронял шиповник в травы
по капельке закат.

Валерий Мазманян